Молитва Матери: 13 января 1914 года
Ты прошел над моей жизнью, О Господи, словно огромная волна любви, и когда я была погружена в неё, я знала интегрально и интенсивно, что я предложила Тебе – когда? я не знаю, не в какой-то определённый момент а, вне всяких сомнений, постоянно – мои мысли, моё сердце, мою плоть в живом жертвоприношении.
И в этой великой любви, которая охватила меня, и в этом сознании совершенного отречения была огромная безмятежность, обширнее, чем вселенная и сладость настолько интенсивная и полная такого бесконечного сострадания, что слезы медленно потекли из моих глаз. Ничто не могло быть дальше одновременно от страдания и радости, это был невыразимый покой.
О Верховная Любовь, центр нашей жизни, Чудо из чудес, наконец, я нашла Тебя снова и живу вновь в Тебе, но насколько сильнее, насколько сознательнее, чем раньше! Насколько лучше я знаю Тебя, понимаю Тебя! Каждый раз, когда я нахожу Тебя снова, моё общение с Тобой становится более целостным, более полным, более определённым
О Присутствие невыразимой красоты, мысль верховного искупления, верховная сила избавления, с какой радостью всё моё существо чувствует Тебя, живущего в нём, единственный принцип его жизни и всей жизни, великолепный строитель всех мыслей, всей воли, всего сознания. В этом мире иллюзии, этого мрачного кошмара, Ты даровал Свою божественную реальность, и каждый атом материи содержит что-то из Твоего абсолюта.
Ты есть, Ты живёшь, Ты сияешь и Ты правишь.
*
Tu passas sur ma vie, Seigneur, comme une j grande vague d’amour, et lorsque je fus immergée en elle, je sus de façon intégrale et intense que je T’avais offert — quand? je ne sais, à aucun moment précis et toujours sans doute — ma pensée, mon cœur et ma chair en vivant holocauste.
Et dans ce grand amour qui m’enveloppa, et dans cette conscience du renoncement accompli il y avait une sérénité immense plus vaste que l’univers et une douceur si intense et si pleine d’infinie compassion que lentement les larmes coulaient de mes yeux. Rien n’était plus loin à la fois de la souffrance et du bonheur, c’était l’inexprimable paix.
ô Amour Sublime, centre de notre vie, Merveille des merveilles, je Te retrouve enfin et je revis en Toi de nouveau, mais combien plus puissamment, combien plus consciemment que les autres fois. Comme je Te connais, comme je Te comprends mieux. Chaque fois que je Te retrouve, c’est plus intégralement, plus complètement, plus définitivement que je communie avec Toi.
ô Présence de beauté inexprimable, pensée de suprême rédemption, puissance souveraine de salut, avec quelle allégresse tout mon être Te sent vivant en lui-même, unique principe de sa vie et de toute vie, constructeur merveilleux de toute pensée, de toute volonté, de toute conscience. À ce monde d’illusion, à ce sombre cauchemar, Tu as conféré Ta réalité divine, et chaque atome de la matière contient quelque chose de Ton absolu.
Tu es, Tu vis. Tu rayonnes et Tu règnes.
*
Thou hast passed, O Lord, like a great wave of love over my life, and when I was immersed in it I knew integrally and intensely that I had offered to Thee – when? I do not know, at no precise moment and most probably always – my thought, my heart, my body in a living holocaust.
And in that great love which enveloped me and that consciousness of perfect renunciation there was an immense serenity vaster than the universe and a sweetness so intense and so full of infinite compassion that tears began to flow slowly from my eyes. Nothing could have been more remote from both suffering and happiness, it was unutterable peace.
O sublime Love, centre of our life, Marvel of marvels, at last I find Thee again and live anew in Thee, but how much more powerfully, how much more consciously than before! How much better I know Thee, understand Thee! Each time I find Thee anew, my communion with Thee grows more integral, more complete, more definitive.
O Presence of ineffable beauty, thought of supreme redemption, sovereign power of salvation, with what joy all my being feels Thee living within it, sole principle of its life and of all life, wonderful builder of all thought, all will, all consciousness. On this world of illusion, this sombre nightmare, Thou hast bestowed Thy divine reality, and each atom of matter contains something of Thy Absolute.
Thou art, Thou livest, Thou radiatest, Thou reignest.
