Дьюман Бхай

Служение Матери – Дьюман Бхай (Воспоминания о Шри Ауробиндо и Матери)

Дьюман Бхай

Дьюман Бхай

Служение Матери

Дьюман Бхай

Если мы не понимаем её Бесконечности, мы предаём её. – Дьюман Бхай

Всю свою жизнь я был одиноким человеком. В 1914 году, в мае, некая Сила сказала мне: «Твоя жизнь не дана тебе для обычных дел. Она дана тебе для чего-то иного, более высокого.» Мне было 11 лет. С тех пор эта Сила вела меня. Она никогда не давала мне свернуть в сторону. Она никогда не позволяла мне погрузиться в мирскую жизнь. Внутреннее сознание пробуждалось во мне, и оно искало нечто более высокое. В 1920 году я впервые услышал о Шри Ауробиндо. Мне сказали, что Шри Ауробиндо занимается йогой и парит над землёй! Я был поражен этим.

Высшая Сила, которая вела меня, не давала мне оставаться на одном месте. Я жил в разных городах, был учеником святых, йогов и мудрецов, но ничто не приносило мне удовлетворения. В январе 1924 года моя тетка Бактиба возвратилась из Пондичерри и позвала меня к себе. Слово «Пондичерри» вибрирующим эхом наполнило всё моё существо. В этот момент все прежние интересы оставили меня. Мудрецы и йоги потеряли свою былую привлекательность, даже Вивекананда и Рамакришна, перед которыми я преклонялся, исчезли из моего сознания. Всё было стёрто одним словом «Пондичерри», которое осталось во мне навсегда. В этом состоянии я пошёл к своей тётке, она знала о моём внутреннем стремлении и о моей жизни. Она сказала: «Чунибхай! Твоё место не здесь. Твоё место рядом со Шри Ауробиндо. Иди к нему.» Я был очень молод. Я находился в растерянности, что мне делать? Бактиба получила разрешение для меня от Шри Ауробиндо и приготовила всё для поездки. 11 июля 1924 года я приехал в Пондичерри со своей женой Кашибай – нас поженили в возрасте 8 лет. Мы прибыли в Ашрам и сели возле ворот. Амрита, тогда ещё совсем молодой человек, пришел и сказал: «Чунибхай! Иди наверх, Шри Ауробиндо ждёт тебя.» Мы поднялись по лестнице.

Стройный, с тёмно-золотистой кожей, Шри Ауробиндо сидел в большом кресле. Он спросил меня: «Зачем ты приехал?» Я ответил: «Для йоги». «Что ты знаешь о йоге?», – опять спросил он. Но перед тем, как я ответил, он начал говорить о йоге, и продолжал говорить почти в течение часа. Он сказал много вещей, но я помню только одно: что моё сердце просто стало его, и оставалось его всю мою жизнь, даже сейчас, спустя 65 лет. Люди задают вопросы и теряются в сомнениях, но у меня никогда не было сомнений, моё сердце никогда ни о чём не спрашивало. Я чувствовал: «Ты – это всё, что у меня есть. Это моя жизнь, это мой дом.» Я не говорил «Ашрам», я называл его «дом». Во мне жило непоколебимое убеждение: «Шри Ауробиндо – это мой Мастер, и Пондичерри – это мой дом. Всё, что у них есть, принадлежит мне, поэтому, я не должен задумываться ни о чём.»

Этот Даршан изменил всю мою жизнь. Всё было решено.

Во время своего первого визита я оставался в Пондичерри в течение двух месяцев. В те дни ещё не было Ашрама. Шри Ауробиндо жил с учениками, которые приехали с ним из Бенгалии – Нолини, Суреш, Биджой и Саурин. Остальные ученики – Пурани, Пурамчанд, Чампаклал и Раджангам жили в доме для гостей.

Когда я снова увидел Шри Ауробиндо, он сказал мне вернуться домой. Я вернулся домой и писал Шри Ауробиндо каждую неделю, что «я хочу вернуться в Пондичерри». «Нет, ты должен оставаться там» – был его ответ. Я продолжал настаивать: «Я не хочу оставаться здесь». Однажды, он рассердился и написал: «Кто дал тебе йогу?» Я ответил ему: «Вы вправе решать, но для меня – вы мой единственный Господь.» Шри Ауробиндо написал мне: «Когда придет время, ты сможешь вернуться в Пондичерри.»

За время моего отсутствия, Шри Ауробиндо подготовил меня. Для меня он значил больше, чем Господь Кришна. Шри Ауробиндо назвал Мирру Альфасса Матерью в ноябре 1926; но для меня она была Матерью с моего первого визита в 1924 году, хотя я даже не видел её в то время. В 1924 году она жила в уединении и нужно было получить специальное разрешение для того, чтобы встретиться с ней. Я не спрашивал: «Кто такая Мать?», как другие. Даже перед тем, как я увидел Мать, я любил её и звал «Мать». И хотя она в то время ещё не стала во главе Ашрама, во мне присутствовало это ощущение, это знание. Несмотря на то, что я не знал о трансформации и о Супраментальном Сознании, с самого детства обычный процесс размножения и отношения меду мужчиной и женщиной не казались мне истинными. Внутри я знал, что существует другой путь. В 1920 году я начал читать журнал «Ария», понимал ли я смысл или нет, это не имело значения, я был совершенно счастливым, когда я читал его. Я прочитал «Тайну Веды» три раза. И, хотя поэзия не особенно привлекала меня, мне нравилось читать «Поэзию Будущего».

В 1926 году, после того, как Шри Ауробиндо уединился в свою комнату, я решил присоединиться к Ашраму. Мои родители сильно восстали против этого, но моя жена сказала им: «Отпустите его. Он принял твёрдое решение. Даже если вы станете на его пути, он всё равно уйдёт.» Мои родители заболели, и у моей жены была истерика. Мои родители говорили: «А как же мы? Кто будет смотреть за нами?». «Мать позаботится о вас» – ответил я. И Мать действительно это сделала. Мой отец умер в праздник Махашиварати в возрасте 95-и лет. В этот день он постился, и вечером, садясь за стол, он спокойно умер. Моя мать также умерла спокойной смертью в преклонном возрасте.

Я прибыл в Ашрам в мае 1927 года и получил в первый раз Даршан Матери. Чандулал, Премананд и я пришли к Матери. Было 10 часов утра. Она спустилась в комнату, которая находилась над лестницей Равиндры. Для меня достаточно было только увидеть её, чтобы с моим прошлым было покончено. Прошлая жизнь была забыта, и меня ничего более не связывало с ней. С этого момента я принадлежал ей, всецело и навсегда.

22 мая 1927 года Мать сказала мне: «Чуннибхай, ты не поможешь Сатьену раздавать рис?» Я ответил: «Да, Мать». Так началась моя трудовая жизнь в Ашраме.

Спустя несколько лет, я стал ходить на рынок, я узнавал цены и составлял смету; после этого Мать давала мне необходимую сумму денег, и я покупал то, что требовалось. Несколько рупий, 2-3рупии в день было вполне достаточно. В те дни в Ашраме было совсем немного людей, и сто лимонов стоили всего лишь 25 пайса, а сто бананов – 36 пайса.

Работа была очень важна для меня. Когда Мать стала во главе Ашрама, она распределила работу между Нолини, Биджоем, Амритой и другими садхаками. Она говорила, что хочет создать божественную жизнь на земле, а не только осуществить индивидуальную трансформацию. Всё внимание было уделено дисциплине и труду.

Помимо других обязанностей, Мать попросила Нолини забирать почту. В те дни было два почтовых отделения – французское и английское. Нолини отправлялся на своём велосипеде к французскому почтовому отделению, чтобы забрать почту для Матери. С самого начала и до конца он был нашим почтальоном. Он также был секретарём Матери. Когда Матери нужно было узнать что-то о переводе или о других литературных вопросах, она обращалась к Нолини; но он был очень скромным и никогда не говорил сам, пока к нему не обращались с вопросом. Нолини, Сорин, Суреш и Биджой были словно четверо сыновей Шри Ауробиндо. Он отправлял их на каникулы, как это делают в школах и колледжах; они ездили в свои родные места на один месяц один раз в год. Амрита был секретарём Шри Ауробиндо. Ему была дана работа по управлению финансами, он отвечал за каждую копейку. Меня назначили следить за питанием.

Дав кому-то работу, Мать всегда поддерживала его. После того, как мы исполняли свои обязанности в течении многих лет, кто-то спросил Мать: «Почему ты не дашь им другую работу?» Она ответила: «Нет, пусть они продолжают делать то, что они делают.» Ибо она не хотела беспокоить никого, кто был открыт Силе, с помощью которой она действовала через них. И, несмотря ни на какие жалобы, она не поменяла работу тех, кто был предан ей до глубины души. Она направляла всю возможную Силу так, чтобы этот человек мог выполнить всю работу без труда. После 24 ноября 1926 года, вся работа Ашрама была организована в течение двух месяцев.

Мать дала мне полную свободу в работе. Она никогда не спрашивала меня ни о чём, несмотря на жалобы людей, которые говорили ей: «Он делаёт всё по-своему; он никогда не спрашивает твоего разрешения.» Она отвечала: «Нет, он обо всём спрашивает меня. Я направляю его во всём, и он следует моим указаниям.»

Мать никогда не говорила: «Делай то, делай это.» Только однажды она говорила со мной о работе, когда она сказала: «Чуннибхай, ты поможешь Сатьен раздавать рис?» Она сказала только это. Впоследствии, вся работа приходила спонтанно на протяжении многих лет. Работа приходила ко мне сама собой. Работа приходит к тем, кто хочет работать, нравится это им или нет. Какую бы работу мне не приходилось делать, я её выполнял. Мать всегда направляла меня, не только внешне, но и внутренне. Даже в самых практических вопросах, таких как, какие грибы приготовить для неё, я получал внутреннее руководство.

В те дни нашей единственной целью было служить Матери. Наше понимание Йоги приходило всё больше и больше с помощью выполняемой работы. Позвольте привести пример, насколько важной Мать считала работу. Дни Даршанов являются самыми важными в Ашраме – люди долго готовятся к Даршану; но я лишь снимал свой поварской колпак и бежал, чтобы получить Даршан, сделать Пранам и бегом возвратиться в столовую на своё рабочее место – раздачу пищи. Мать сказала мне: «Ты делаешь мою работу; я делаю твою.» Под «моей работой» она имела в виду мою садхану. Работа была центром, вокруг которого вращалась вся остальная деятельность, потому что, сама Мать назначала работу и была самым верным работником. Нашим девизом было: «Будем работать и готовить с такой любовью и чистотой помыслов, чтобы можно было предложить эту пищу Матери.»

В эти годы у нас не было другой работы. В 6 утра Мать выходила на террасу, и мы все собирались, чтобы получить у неё Даршан. Затем, в 7 часов она приходила на медитацию, и в 8 она встречалась с людьми. После этого, была вторая медитация в 10:30. Затем, она в 11 или в 11:30 приходила в столовую (которая была в то время во внутреннем дворе Ашрама) чтобы раздать нам пищу. Днём она отправлялась на прогулку, и после этого, мы снова могли видеть её. Спустя некоторое время после того, как она возвращалась с прогулки, она раздавала нам суп. Перед тем, как разливать суп, она держала руки над котлом, чтобы зарядить суп энергией. Затем, мы подходили к ней со своими чашками. Она делала небольшой глоток из чашек, чтобы поместить туда материально такое количество своего сознания, какое мы в состоянии были получить в то время. Можно сказать, что мы были в непосредственном контакте с ней каждую секунду в течение целого дня. Даже если у кого-то болела голова, мы приходили к ней. Мы не любили докторов и отказывались от медицинской помощи, так как тело получало высшую Силу непосредственно. Но, несмотря на то, что Мать была физически рядом с нами почти 24 часа в сутки, внутренне она была всегда рядом со Шри Ауробиндо, и её сознание было сконцентрировано внутри на трансформации клеток тела.

В те дни мы не отклонялись ни на шаг от намеченного пути. Если кто-то приходил в гости к садхаку, он должен было предупредить его заранее и постучать в дверь. Садхак лишь немного приоткрывал дверь, обсуждал цель визита в нескольких словах и после этого, закрывал дверь. Шри Ауробиндо и Мать были нашей семьёй, нашей страной, всем для нас.

Жизнь была очень строгой. Во время моего первого визита в Пондичерри, моя жена приехала вместе со мной. Но в 1927 году, когда я окончательно приехал в Пондичерри, она осталась дома. В 1930 году она приехала в Ашрам, следуя своему собственному стремлению. Мать дала ей квартиру, питание, работу, всё. Я раздавал еду в столовой, и Мать попросила меня не разговаривать с Кашибай. Я ответил ей: «Хорошо, Мать.» Даже тогда, когда все садхаки должны были придти в мою комнату, для того, чтобы пополнить свой запас сахара, я организовал всю процедуру так, чтобы не говорить с ней. Тогда она решила вернуться домой и написала Матери: «Я уезжаю, но я даже не говорила с ним. Когда я вернусь домой, все будут спрашивать меня: «Как он?» Что я смогу им сказать?» Тогда Мать сказала мне встретиться с ней. Я спросил у Матери: «Мать, ты будешь присутствовать при встрече?» Мать спросила: «Как же это может произойти?» Я сказал: Мать, когда люди приходят с тобой попрощаться, ты встречаешься с ними, не так ли? Она также придет проститься с тобой. Я в это время приду и буду говорить с ней в твоём присутствии.» Мать согласилась с этим. И, когда Кашибай вошла в комнату Матери, я вошёл туда через другую дверь, и мы поговорили с ней около минуты. Это было в 1930 году. После этого мы не общались вплоть до 1954 года.

В 1928 году я попросил Мать дать мне новое имя. Она сказала мне: «Я могу дать тебе французское или английское имя прямо сейчас; но Шри Ауробиндо сказал мне: «Я хочу дать ему санскритское ведическое имя. Но я ещё не знаю, какое имя это должно быть. Он должен подождать.» Спустя некоторое время я снова попросил её дать мне имя, но Шри Ауробиндо опять ответил Матери: «Нет, ещё не время.» Между тем, подошло время Даршана 24 ноября. В то время составлялся список очерёдности людей, по которому они приходили в определённое время для Даршана. После Даршана Шри Ауробиндо и Мать разговаривали между собой о тех людях, которых они приняли. Когда Шри Ауробиндо упомянул моё имя, Мать воспользовалась возможностью и спросила его: «Почему бы не дать ему новое имя?» Тогда Шри Ауробиндо написал на санскрите «Дьюман», и написал значение этого слова – «Исполненный Светом».

В июне 1932 года я должен был переехать в другую комнату. Все думали, что Мать переселит меня 19 июня, в мой день рождения. Но, вместо этого, она написала мне 21 июня: «Дьюман переезжай в свою новую комнату сегодня. Сегодня самый длинный световой день, а ты – это свет.» В память об этом дне Мать вырезала из своей драгоценной рукописи «Молитв и Медитаций» две молитвы и дала мне.

Дьюману,

Пондичерри – 15 декабря 1914 года.
О Господь мой, ты дал мне покой в силе, безмятежность в действии, неизменное счастье в сердце перед лицом всех обстоятельств.

Пондичерри, 21 июня 1932 года

Дьюману,

Токио – 10 октября 1918 года.
О мой возлюбленный Господь, как чудесно думать, что для Тебя и только для Тебя одного я действую! Что Тебе служу я; это Ты решаешь и приказываешь, и приводишь в движение, руководишь и выполняешь все мои действия.

Пондичерри, 21 июня 1932 года

Эти две молитвы выражали суть всей моей жизни.

В 1934 году, спустя несколько лет после того, как я стал частью Ашрама, в то время, как я готовил счета, чтобы отнести их Матери, она пришла ко мне и сказала: «Дьюман, разве есть необходимость в том, чтобы приносить мне счета?» Я ответил: «Нет.» Тогда она сказала: «В этом нет необходимости.» С этого дня я перестал приносить Матери смету и счета. Мать сказала: «Если у тебя будут проблемы, обращайся ко мне.»

Когда Мать впервые увидела меня, она сказала Шри Ауробиндо: «Он далеко пойдёт.» Она полагалась на меня во всём, и я старался оправдать её доверие. С каждым днём наша близость росла. Я спрашивал её об указаниях в отношении каждой мелочи.

Она сказала мне завести два дневника; в одном я должен был записывать мои внутренние движения, в другом – отчёт о своей внешней деятельности – сколько людей было в столовой, как я подавал им пищу, какой была атмосфера и т.д. Одну из этих тетрадок я приносил ей в полдень, а другую – в полночь. Однажды она сказала: «Есть ли необходимость в том, чтобы писать дневники? Необходимости в этом нет.» Я согласился с ней. Тогда она сказала: «Если у тебя возникнут проблемы, обращайся ко мне.» Так я перестал приносить ей счета и писать дневники. Какое огромное доверие она оказывала мне! У меня не было даже письменных указаний от неё. Она дала мне свою фотографию, которая была сделана в Японии, и сказала: «Концентрируйся на этой фотографии перед тем, как ты открываешь двери столовой рано утром, и перед тем, как ты закрываешь их и уходишь домой поздно вечером.»

Хотя Шри Ауробиндо уединился в своей комнате, он неявно поддерживал Мать. После того, как Мать заканчивала свою работу, она отдыхала ночью. В это время Шри Ауробиндо бодрствовал и писал письма. Когда она просыпалась, она помогала ему разрешать те трудности, с которыми он сталкивался, отвечая на письма. Я знаю об этом потому, что, как только она просыпалась, она открывала дверь на террасу и звала меня: «Дьюман!» Я прислонял лестницу к стене и забирался по ней наверх, чтобы войти в комнату к Матери. Я использовал лестницу потому, что обходить вокруг заняло бы много времени. В это время Мать просила меня разъяснить некоторые моменты или ситуации, о которых говорилось в письмах, после чего, она шла к Шри Ауробиндо и объясняла ему то, что я сказал ей – после этого он отвечал на письма.

Перед тем, как в 1938 году Шри Ауробиндо сломал правую ногу, каждый из них выполнял определенный вид работы: все подношения, которые они получали в дни Даршана, Мать отдавала Шри Ауробиндо, он подсчитывал сумму денег вплоть до пол-рупии. После несчастного случая, вся эта работа перешла к Матери.

Когда Шри Ауробиндо стал отвечать на письма, все ему писали. Однажды, он получил 75 писем – в то время в Ашраме находилось только 250 человек. Любой мог написать ему. Те, кто не знали английского, писали ему на родном языке: гуджарати или бенгальском. Шри Ауробиндо всегда читал письма сам. Он немного понимал гуджарати. Он читал письма на гуджарати с помощью словаря. Обычно, он отвечал на английском. Но некоторым он писал на бенгальском.

Какое-то время Мать приходила к садхакам домой; когда она перестала это делать, люди начали писать ей для того, чтобы поддерживать контакт. Позже, различные департаменты начали посылать ей свои счета. Двери в комнату Шри Ауробиндо были закрыты, но под ними была щель, через которую можно было бросить письмо. Иногда, я бросал туда 7 или 8 писем в день. Бывало так, что я писал 70 или 80 страниц, но ответом на мои письма было молчание. Некоторым Шри Ауробиндо и Мать посылали сотни писем, но мне они отвечали молчанием, поэтому, я должен был развить в себе внутреннее восприятие; я научился получать ответ изнутри. Очень редко я получал ответ в письменном виде. Когда люди стали посылать письма, Шри Ауробиндо и Мать отвечали на них вместе: некоторым отвечала Мать, другим писал Шри Ауробиндо. На столе всегда лежала гора писем и записок, на которые нужно было ответить. Я всегда писал свои письма Матери. Однажды, когда она заболела, я перестал писать. Когда она выздоровела, она сразу спросила меня: «Почему ты перестал писать?» Я ответил: «Так как ты болела, я не хотел тревожить тебя.» Тогда она сказала мне: «Твои письма читает Шри Ауробиндо, он следит за твоей корреспонденцией. Это он заботится о тебе.»

Местные жители считали нас революционерами и террористами. В 1930 году в ботаническом саду в городе проходила выставка растений и цветов. Это была хорошая возможность для того, чтобы показать наши цветы и растения. Когда местные жители увидели наши растения, они пришли в изумление. Все выдающиеся жители города присутствовали на выставке. Они поняли, что неверно судили о нас и изменили своё мнение. Самое сильное впечатление произвели на них наши гвоздики. «Как они могут выращивать здесь такие гвоздики?» – удивлялись они, потому что гвоздики растут только в холодном климате.

Тогда мы ещё не знали, что Ашрам вырастет до таких размеров. Вначале предполагалось, что в нём будет от 12 до 36 человек. Таким образом, 36 обеденных наборов было заказано во Франции. Было изготовлено 36 маленьких столиков, таких, какие сейчас используются в Столовой Ашрама. Число садхаков постоянно росло, и к началу Второй Мировой Войны Ашрам насчитывал 190 человек.

До 1939 года, когда началась война, наша жизнь была относительно простой, так как нам было достаточно небольшой суммы денег. Но во время войны многие преданные Шри Ауробиндо люди приехали в Ашрам в поисках убежища. Я занимался организацией питания. Со строительством можно было повременить, но с питанием так сделать нельзя. Я был сильно обеспокоен, денег не хватало, я думал над тем, как же решить эту проблему? Я шел на рынок. Я проходил по улице Ганди, и, по пути, я, оказавшись в тонком теле, увидел сокровища Куберы. Кубера – это казначей Богов. Мне показали все его богатства и сказали: «Здесь собрано всё богатство мира. Тебе не о чем беспокоиться». Даже сейчас, спустя 50 лет, я помню то место, на котором я пережил этот опыт. С тех пор я перестал беспокоиться. Я прожил всю свою жизнь, не теряя веры в то, что всё необходимое придет тем или иным путём. Даже в том случае, если я не получал денег от Матери, мне удавалось самому решить эту проблему.

Я был глубоко предан Матери, очень глубоко. Это было в 1937 или 1938 году. Я был молод. Мои отношения с Матерью становились всё более и более близкими. Мы стали доверять друг другу. Однажды П., пожилой садхак, попросил у Матери деньги для своего младшего брата – около 300 рупий. Мать пришла ко мне и сказала: «П. попросил меня дать ему денег. Я не могу дать ему из общей казны. Люди дарят мне золото, и я могу воспользоваться им. Мне нужно триста рупий, ты сможешь продать для меня часть золота?» Она дала мне немного 24-каратного золота, принадлежавшего ранее семье Дары. Я пошёл на рынок и продал золото, всё, что я получил за него, я отдал Матери. Это было в первый раз, когда я занимался золотом. Впоследствии, какие бы ювелирные изделия или золото Мать не давала мне на продажу, они все оказывались у меня.

Мать и Шри Ауробиндо заявили ясно и твёрдо: «Мы не будем просить пожертвований. Если Божественное хочет, чтобы Ашрам продолжал существовать, он будет существовать, в противном случае, мы должны будем его закрыть». Вместе с теми людьми, которые приехали в Пондичерри, так как это было самое безопасное место в мире во Вторую Мировую Войну, приезжали дети, и, в связи с этим, наши трудности умножились.

Доктор Р.С. Агарвал приехал со всей своей семьёй, он спросил у Матери, какое образование получат мои дети? В то время Мать была ещё не готова открыть школу. Доктор Агарвал сказал Матери: «Я обеспечу школу всем необходимым, бумагой, карандашами и т.д.» И он обеспечивал школу всем необходимым, пока она была небольшой. Но в Ашраме количество детей постоянно росло, и Мать должна была найти постоянное решение проблемы со школой. Для этого нужны были деньги, ашрамиты должны были развивать в себе правильное отношение к деньгам, научиться использовать их, согласно их истинному назначению, и обрести верное отношение к Матери. И в Ашраме не всегда это присутствовало. В результате этого, количество проблем росло, росли денежные затраты. Естественно, в связи с этим, появлялись трудности.

Матери нужна была большая сумма денег, чтобы открыть школу (Международный Центр Образования имени Шри Ауробиндо). Однажды утром она собрала все свои ювелирные украшения. Когда я пришёл к ней, она мне сказала: «Принеси коробки и положи в них все эти драгоценности.» Мне стало так грустно, вы не можете себе представить, что происходило внутри меня, но я должен был следовать её указаниям. Я стал наполнять коробки; когда я закончил работу, коробки высились до самого потолка. Тогда Мать сказала мне: «Я даю всё это тебе. Делай с этим всё, что хочешь. Мне нужны деньги.» Я привёз ювелира из города, мы сели с ашрамитом Мину Солена, который раньше был ювелиром и, запершись в отдельной комнате, в течение трёх дней пронумеровали и взвесили все драгоценности, и наклеили на них ярлыки. Мы определили цены, в соответствии с ценами того времени. В настоящее время, я бы получил за них крор рупий (десять миллионов). Но в то время примерная стоимость их была 175 тысяч рупий. Мать сказала мне: «Так мало?» Я ответил ей: «Я знаю сумму, которую я хочу получить за ваши драгоценности.» И тогда я назвал Матери свою цену.

В то время на Мать оказывалось сильное давление. Сатьякарма, банкир, приходил и говорил, что ему нужна определенная сумма денег. Я знал, что у нас нет такой суммы наличными. Тогда я брал одно из ювелирных украшений Матери, шел на рынок и продавал его, или я шел к одному из своих друзей и говорил ему: «Его рыночная стоимость такая…. но я хочу столько.» Так я приносил не рыночную стоимость, а ту сумму, которая необходима была Матери, и, прежде чем она спускалась из своей комнаты, необходимая сумма денег уже лежала в столе.

Однажды, 29 марта к Матери пришел кассир и сказал, что необходима определенная сумма денег для раздачи на 1 апреля. Мать позвала меня, когда я пришел к ней, она подошла к своему шкафу, достала несколько ювелирных украшений и сказала: «Продай это. Мне нужно 25 тысяч рупий. Мне они нужны сейчас.» Зная, что рынок в это время закрыт, я взял 25 тысяч из своего резервного запаса и, через несколько минут, отдал деньги Матери. Мать спросила меня: «Что ты намерен делать с драгоценностями?» Я ей ответил: «Я продам драгоценности, положу назад 25 тысяч, а остальные деньги отдам тебе.»

Как-то она дала мне серебряные часы, которые она получила от своей бабушки, поэтому, Мать ими очень дорожила. Давая мне часы, она спросила меня: «Дьюман, ты сентиментальный человек?» Я ответил ей: «Нет, Мать, ничуть. Давайте мне всё, что хотите». С тяжёлым сердцем я отдал часы Лалжибхаи и попросил заплатить за них 10 тысяч. На следующий день, когда Лалжибхаи пришел к Матери, она сказала ему: «У тебя находятся мои часы. Они достались мне от бабушки. Храни их бережно в своём шкафу.»

У Матери была золотая диадема, инкрустированная рубинами, в которой мы видим Мать на фотографиях. Она назвала её Диадемой Дурги и бережно хранила её. Мать сказала, что никогда её не продаст. Но обстоятельства сложились так, что однажды она взяла диадему и сказала мне: «Я отдаю её тебе, продай её». Я ответил: «Да, Мать», и думал о том, кому её продать. Я отдал её Ж., который находился на наружной веранде. Я попросил его заплатить 10 тысяч рупий. Я знал настоящую стоимость диадемы, так как сам заказывал её у ювелира для Шанакара Года, который хотел подарить её Матери. Тогда её стоимость была 5 тысяч. (Стоимость золота с тех пор увеличилась в сотни раз) Мать спросила меня: «Что ты намерен делать с диадемой?» Я ответил Матери: «Мать, я отдам её Д.» Тогда Мать позвала Д. и сказала ему: « Вот моя диадема, позаботься о ней. Я ею очень дорожу. Если ты будешь плохо обращаться с ней, с тобой случится большая беда.»

Люди в Ашраме не представляют себе, через что пришлось пройти Матери, какие трудности ей нужно было преодолеть. Я был свидетелем и участником этой борьбы.

Вначале, садхаки просили только о совершенно необходимых вещах, и старались, как можно меньше беспокоить Мать, чтобы облегчить её ношу. Но потом, всё изменилось, их запросы возросли. И она была такой щедрой. Она просто продолжала всё раздавать. Она им говорила: «Да, да, да», столько, сколько могла. Она говорила: «Они не знают, что они делают. Когда меня здесь не будет, они поймут, как это было на самом деле.»

У Матери было жемчужное ожерелье, которое она одевала в дни Даршанов. Было время, когда Матери пришлось с ним расстаться. Я отдал его Ф. за две с половиной тысячи рупий. Тогда Мать спросила меня, кому я его отдал. Ей нужна была эта информация, чтобы защитить ожерелье внутренней духовной формацией.

Люди не могут вообразить, через что мне пришлось пройти. Моё сердце разрывалось на части, когда я видел, как она продаёт все свои вещи. Однажды, у нас не было денег, и она попросила меня поехать в Мадрас для того, чтобы продать несколько ювелирных украшений. Н. поехал со мной, так как он знал многих людей в городе. Мы направились в магазин Суражмала, известного ювелира. Мы приехали туда в 10 часов утра и просидели там до 3 часов, и никому не было до нас дела. Затем пришел ювелир и сказал: «Мы не можем взять это.» Я спросил у него: «А кто может взять?» Нам посоветовали съездить к Баталавале. Там я назвал определенную цену, но они отказались. Я позвонили и передал сообщение для Матери: «Мы возвращаемся обратно с драгоценностями» Когда я приехал обратно, я встретился с ней на Игровой Площадке. Она была разгневана. Она спросила меня: «Почему ты вернулся обратно с драгоценностями? Мне нужны деньги.» Я ответил: «Мать, я не мог их продать за цену, которую мне предложили. Я дам тебе вдвое больше.» Я отдал ей деньги и постепенно продал все эти вещи, как только представилась возможность продать их по соответствующей цене.

Я хотел отпраздновать 15 августа 1947 года, 75-летний юбилей Шри Ауробиндо с большим размахом, начать празднование 13-го и закончить его 16-го августа, каждый день устраивая новую программу и подавая особенные блюда. Я хотел поднять флаг Матери на террасе, которая находилась над моей комнатой, а второй – на крыше Ашрама. Но, прежде всего, я хотел что-то купить для Матери, точнее, я хотел купить бриллианты. Я должен был преподнести ей бриллианты, затем я должен был позаботиться о флагах и праздничном столе. Без этого подношения ей, все остальные вещи теряли для меня смысл. Я купил несколько бриллиантов и изумрудов и спросил у неё: «Мать, тебе нравятся эти камни? Если это так, то прими их в дар от меня. После этого, делай с ними всё, что захочешь. Я не стану возражать. Я приношу тебе их, как подношение.»

Люди спрашивали меня: «Если появится необходимость, сможешь ли ты продать бриллианты и изумруды, которые сам принёс в дар? Неужели ты ничего не будешь чувствовать при этом?» Я им отвечал: «Нет, я продам их со спокойным сердцем.» И, спустя некоторое время, мне пришлось это сделать.

Однажды, у нас совсем не было денег. Что-то нужно было делать. Вначале, мы держали деньги в виде серебряных монет, но банкир нам посоветовал: «Поменяйте серебро на золото.» В то время стоимость одного золотого суверена была 13 рупий. Таким образом, мы поменяли все серебряные монеты на золотые суверены. Все монеты хранились в шкатулке. В 1949 году Мать сказала мне: «Я должна продать золотые монеты. Но только при одном условии. Вначале дай мне деньги за них, после этого я дам тебе золотые монеты. Сколько монет ты можешь взять?» «Мать, – ответил я, – я могу взять сто суверенов.» «Хорошо, уплати мне за сто суверенов,» – ответила она. Я принёс ей деньги. Она взяла их и сказала мне: «Пересчитай монеты и можешь их забрать.» Таким образом, её доверие ко мне с каждым днём возрастало. Со временем, я должен был продать все драгоценности Матери. Ей пришлось продать всё, что её бабушка и прабабушка оставили ей. Если бы люди только знали, через что ей пришлось пройти, это изменило бы всё их отношение к ней и саму их жизнь.

Мне пришлось продать все драгоценности Матери. У неё ничего не осталось. В 1949 году она мне сказала, что хочет продать все свои сари. Я был потрясён. Мать сказала: «У меня есть одна тысяча сари, если кто-то даст мне за них сто тысяч рупий, я отдам их ему. Но я не буду продавать их по частям. Они должны быть проданы сразу, все вместе, и их цена сто тысяч рупий.» Несмотря на то, что я изо всех сил старался продать сари, я не мог этого сделать в течение целого года.

Каждый день все подарки, которые Мать получала на Игровой Площадке, приносились в Ашрам и там открывались. Мать спрашивала: «Что это такое, а это что?» Я соответственно называл ей предмет и имя дарителя. И она решала, как поступить с подарком. 20 февраля 1951 года Чаундана Банержи преподнесла Матери сари. Когда я показал его Матери, она спросила меня: «Что мне с ним делать?» Тогда я вспомнил о её желании продать сари и сказал: «Я могу продать его.» Вечером я послал письмо Наваджате (Кешав Поддар). Я спросил у него, сможет ли он купить сари. Он сразу же выслал Матери сто тысяч рупий и написал в письме, что хотя он и посылает деньги за все сари, он хочет оставить их у Дьюмана, чтобы тот мог продать их, и передать Матери деньги, вырученные от продажи.

Я ходил на рынок каждый день, чтобы сделать необходимые покупки. Возвращаясь в Ашрам, я заходил к Матери. В один из таких дней, когда я пришел к ней, она сказала Васудхе: «Принеси сари.» Сари были принесены и отданы мне.

Раньше мы были в хороших отношениях с французским правительством. В 1934 году британское правительство, имеющее влияние на французов, потребовало произвести обыск в Ашраме. Мать позвала меня и сказала: «В Ашраме могут произвести обыск. Придет полиция и будет всё осматривать. Так как столовая расположена недалеко от резиденции губернатора, туда тоже могут придти. Я буду держать всё открытым и скажу им: «Смотрите всё, что хотите, забирайте всё, что захотите.» Ты тоже держи в столовой все помещения открытыми.» Но брат Матери занимал в то время пост генерал-губернатора во французской западной Африке. И, благодаря его влиянию и вмешательству, ничего не произошло, и обыск Ашрама не состоялся, напротив, французский губернатор прибыл с визитом к Матери. Это был его первый визит к ней. Мать, в свою очередь, посетила его дом. Между ними завязались дружеские взаимоотношения. И, сразу после этого, в столовой Ашрама было организовано музыкальное представление, на котором первый зал столовой называли Музыкальным Залом. Там было поставлено пианино и другие музыкальные инструменты. На представлении присутствовала Мать и губернатор в сопровождении своей супруги. Дилип Кумар Рой исполнил несколько песен.

После этого губернатор и его супруга стали регулярно навещать Мать, но Мать больше не делала визитов к губернатору.

Мать регулярно ездила на прогулки на желтой машине, Павитра был её водителем; второй водитель тоже ехал с ними чтобы, на тот случай, если машина сломается, пойти в Пондичерри за другой машиной. Во время её отсутствия Шри Ауробиндо ждал её. Несмотря на уединение, он открывал ставни, выходил на террасу и спрашивал: «Мать уже вернулась?». «Нет ещё», – отвечал кто-нибудь из нас. Тогда, если второй водитель приносил новости о поломке машины, Амрита отправлялся в город к Мудалару, который с готовностью одалживал свою машину, чтобы отвезти Мать обратно.

Позже, Дуресвами заказал небольшую модель «Рено» из Франции, для своих собственных нужд, но, вместо того, чтобы использовать её самому, он подарил машину Матери. Тогда Мать стала использовать эту машину для своих поездок. Иногда она брала вместе с собой на прогулку во второй машине Нолини, Амриту, Дурэсвами и меня.

После окончания Второй Мировой Войны, американский консул захотел встретиться с Матерью. Мать сказала, что она не будет спускаться, поэтому, она приветствовала его с балкона, а консул стоял на дороге перед ней. Рядом стояла его машина. Это было большой «Форд» V-8 голубого цвета. Мать посмотрела на машину и сказала, что если бы у неё была такая же большая машина, она смогла бы на ней ездить на прогулки. Джантилал сделал всё возможное для этого. В это время Дабхаи написал мне, что он собирается приехать в Пондичерри, и, в конце письма он спросил, может ли он помочь чем-то или привезти что-то. Я написал ему, что нам нужно 12 тысяч рупий для покупки машины. Он сразу послал деньги, и, спустя несколько дней после того, как Мать выразила своё желание, мы смогли приобрести для неё «Форд» V-8 голубого цвета.

Но мне было мало этого. Я мечтал о том, чтобы у Матери был Ролс-Ройс. Я даже достал каталог этой фирмы. Однажды, Шанакар Года, мой близкий друг, зашел в мою комнату и увидел этот каталог. Мы решили купить модель «Silver Queen» для Матери. Стоимость этой машины тогда была 75 тысяч рупий. Мы позвонили представителю компании по продаже этих машин в Мадрасе. Он спросил у нас: «Почему вы хотите купить эту машину? Индийские дороги не подходят для неё. Если она сломается, будет трудно её починить.» Я почувствовал, что он говорит правду: мы должны были быть благоразумными. Всю жизнь я придерживался этого правила – нужно сохранять здравый смысл во всём, что мы делаем. Представитель компании показал нам каталог фирмы «Хамбер» и мы приобрели машину этой марки за двадцать шесть тысяч рупий. Мать одобрила покупку и пользовалась машиной вплоть до 1952 года.

Позже, Наваджата подружился с принцем Дарбанга – очень богатым человеком. Через Наваджату принц послал Матери три машины, чтобы она выбрала для себя то, что ей понравится. Одной из них была «Бэнтли», второй был «Мерседес», а марку третьей машины я уже не помню. Матери понравились «Бентли» и «Мерседес», и она оставила их себе. Третью машину вернули обратно. Мать, в основном, пользовалась «Мерседесом», и эта машина до сих пор стоит в гараже Ашрама.

До того, как Шри Ауробиндо сломал ногу в 1938 году, мы чистили ковёр в его комнате, пока он был в ванной. Но, после несчастного случая, он не поднимался долгое время с постели и мы не могли использовать щетки для чистки ковра, так как от этого поднялась бы пыль. Для этой цели Удар приобрёл небольшой пылесос в Мадрасе. В течение нескольких лет Павитра убирал комнату этим пылесосом. Когда у него стали болеть колени, я воспользовался возможностью пылесосить комнату для Шри Ауробиндо и делал это в течение пяти лет. Но, когда я находился в комнате, я не должен был смотреть на Шри Ауробиндо. Все пять лет, убирая комнату, я ни разу не взглянул на него.

Однажды, пчела-плотник стала жужжать в одной из балок в комнате Шри Ауробиндо, как раз над его кроватью. Пыль и щепки падали на кровать. Мать попросила меня устранить пчелу и заделать отверстие в балке.

Я должен был делать эту работу, в то время, как Шри Ауробиндо лежал на кровати. Это было самым большим испытанием в моей жизни. Что, если бы я что-нибудь уронил!.. я даже не могу себе этого представить!

Я принёс лестницу, установил её у края кровати Мастера; после этого я поднял пылесос на самый верх лестницы, и, стоя на ступеньках, пропылесосил отверстие в балке. Насекомое засосало в пылесос. Потом, при помощи гвоздей, я постепенно закрыл отверстие.

Это было самой трудной задачей в моей жизни. Всё моё сознание было полностью собрано во время её выполнения и сконцентрировано на том, что я делал. Я чувствовал, что Мать работает через меня, потому что, подобная работа не под силу человеку: малейшая неточность или дрожь в руках, и я мог бы уронить что-нибудь вниз.

Крыша в комнате Шри Ауробиндо стала протекать. Это было старое здание. С годами она стала течь ещё сильнее. Примерно в 1944 году Мать дала одному из учеников из Хайдерабада 10 тысяч рупий для того, чтобы он купил новые балки для комнаты Шри Ауробиндо. Прошел год, но ответа от этого человека не было, мы послали ему несколько писем с напоминаниями, но всё было безрезультатно. Так прошло три года. Крыша, практически, стала решетом. По всей комнате мы расставили десятки вёдер и тазов.

В 1946 году я больше не мог этого вынести. Однажды, по пути на рынок, я спросил своего слугу: «Шивалингам, ты сможешь поехать в Куддалор и найти дерево необходимого размера и породы? Я оплачу твою поездку.» Слуга отправился в Куддалор и разузнал, где можно купить качественное дерево необходимой длины и диаметра. Я передал всю информацию Матери. Она сказала одному из инженеров Ашрама отправиться туда и выбрать всё необходимое. Я сказал: «Мать, пожалуйста, пошли туда вместе Удара и Джотиндру Бала, чтобы впоследствии у них не появилось никаких разногласий.» Они поехали вместе и выбрали дерево. Купленное дерево привезли к балкону Матери, и Мать смогла увидеть его через окно. Она одобрила выбор.

16 августа Шри Ауробиндо переехал в зал для медитаций наверху. Мы полностью заменили крышу в его комнате, сменили электрическую проводку, оштукатурили стены, постелили новый ковёр и сделали новую мебель, включая его кровать. 23 ноября Мастер вернулся в свою обновленную комнату.

5 декабря 1950 года, после того, как Шри Ауробиндо покинул своё тело, Мать сказала: «Я хочу положить его тело в центре Ашрама. Вы должны выкопать котлован глубиной 10 футов (3 метра), положить его туда, затем возвести вокруг него стены высотой 5 футов, накрыть их плитой, затем поднять стены ещё на пять футов и положить другую плиту, на которую можно будет класть цветы.» Когда она оставила своё тело, место для неё было готово; нам не нужно было решать, куда положить её тело.

За много лет до этого, в 1930 году во дворе Ашрама были выкопаны три цистерны, которые использовались во время строительства Ашрама для мойки кирпичей и приготовления извести. После того, как работа была завершена, мы собирались засыпать их землёй, но Мать не разрешила нам этого сделать. Она сказала: «Накройте цистерны, и поставьте сверху горшки с папоротниками.» Таким образом, место для Самадхи было готово уже тогда. После того, как Шри Ауробиндо оставил своё тело, Мать сказала: «Уберите стену между первой и второй цистернами и объедините их; последнюю цистерну оставьте без изменений.»

После ухода Шри Ауробиндо несколько фотографов сфотографировали его и стали продавать фотографии по 30-40 рупий. Многие садхаки, у которых не было денег, пришли ко мне, огорченные тем, что они не могли купить фотографии. Я обнадёжил их, сказав им: «Не волнуйтесь, у вас будут фотографии».

Я пошел к Матери и рассказал ей об этом. Незамедлительно наши собственные фотографы сделали фотографии Шри Ауробиндо и 12 декабря мы раздали фотографии Шри Ауробиндо каждому ашрамиту. После этого, мы могли сделать небольшую передышку, чтобы придти в себя, так как все мы были совершенно опустошены. Никто не мог себе представить, что Шри Ауробиндо когда-нибудь уйдёт от нас. Люди не видели Мать с 5 по 12 декабря. Только 12 декабря она вышла в медитационный зал наверху, для того, чтобы раздать фотографии, и её появление оживило нас, озарив своим присутствием в этом сумраке. И фотография Махасамадхи Шри Ауробиндо стала большой поддержкой для его упавших духом детей.

Мы сделали празднование 1947 года большим событием. Я написал своим друзьям в Мадрас и попросил их, чтобы послание Шри Ауробиндо прозвучало по радио в День Независимости Индии. К нам приехали люди, которые работали на индийском радио, они записали послание и, в назначенный день, оно прозвучало по радио.

У нас не было новых фотографий Шри Ауробиндо, сделанных после 1920 года. Когда Мать приехала в Пондичерри в апреле 1920 года, она привезла свои фотографии из Японии. Мать и Шри Ауробиндо запретили нам фотографировать себя. Однажды, Балубхаи попытался сфотографировать Мать, и она сделала ему выговор. За тридцать лет не было сделано ни одной фотографии. Но пути Господни неисповедимы. 23 апреля 1950 года в Пондичерри приехал фотограф Картье-Брессон из журнала «Лайф». Через Павитру он получил разрешение сфотографировать Шри Ауробиндо и Мать. Он начал фотосъемку в 13:30 23 апреля и закончил её в полдень 24 апреля, сделав за это время около 300 фотографий. Он также сделал фотографию Шри Ауробиндо и Матери во время Даршана. Если бы Мать не разрешила ему фотографировать, у нас бы не было фотографии Даршана и последних фотографий Шри Ауробиндо.

Спустя несколько месяцев, его фотографии были опубликованы в иностранном журнале. Для того, чтобы выкупить негативы фотографий, мы должны были заплатить Картье-Брессону порядочную сумму. Но фотографии были настолько ценны, что я сказал, что мы заплатим любую сумму, которую он назовёт. Мы заплатили необходимую сумму Картье-Брессону и получили все его негативы.

Наши фотографы, под руководством Пранаба и Чимнабхаи распечатали фотографии. Они подготовили 40 альбомов, каждый из которых был продан за тысячу рупий. Каждая фотография в альбоме имела свой номер и была благословлена Матерью. Только благодаря Божественной Милости мы получили фотографии Мастера и Матери. Эти 40 альбомов были сразу распроданы, поэтому, мы сделали ещё 500 альбомов и продали их по 500 рупий каждый. Они тоже были благословлены Матерью.

Однажды я спросил одного из своих друзей: «Ты не знаешь кого-то, кто может снять фильм об Ашраме?». Он мне ответил: «Да, твой друг, Аджит Босэ из Калькутты сейчас находится в Пондичерри.» Мы пригласили Аджита Босэ для того, чтобы он снял фильм об Ашраме. Он сделал фильм, который был назван «Четыре главы из жизни Ашрама». Я послал фильм в Бомбей для проявки и добавления комментариев. Мы потратили на него кучу денег. Но кинокритики фильм не одобрили. Тогда мы внесли некоторые изменения и получили одобрение критиков. Было сделано несколько копий фильма, продав которые, мы вернули деньги, потраченные на производство фильма.

Фильм был показан в различных Центрах. Со временем, плёнка фильма износилась и пришла в негодность. Тогда, Пранаб при помощи Тедж Бабу, кинорежиссёра и актёра из Ориссы, вырезал наиболее важные куски фильма из старых копий и сделал совсем другой фильм. Мы все были признательны ему за сохранение этой бесценной киноплёнки.

Доктор Вьяс проводил осмотры детей в Ашраме. Повинуясь интуитивному импульсу, я пошёл к нему на осмотр. После осмотра он ничего мне не сказал, но попросил Пранаба передать Матери, что меня должен немедленно осмотреть отоларинголог в Мадрасе. Доктор Саньял сразу организовал встречу со специалистом. Я спросил у Матери: «Мать, почему я должен туда ехать? Разве здесь со мной что-то может произойти?» Мать мне ответила: «Нет, тебе нужно поехать, я хочу, чтобы тебя осмотрел доктор в Мадрасе». Доктор обследовал меня и сказал: «Я выпишу вам лекарство. Вы будете принимать его?» Я ответил ему: «Да я буду принимать всё, что вы назначите.» Доктор сказал мне: «Вы должны будете молчать в течение трёх недель.» Я ответил: «Это будет легко для меня.» Тогда он сказал, чтобы я пришёл на осмотр через неделю. Позже он сказал кому-то: «Это серьезный случай». Я вернулся в Ашрам и рассказал обо всём Матери. Она написала на листке бумаги «Maunam (молчание) на три недели.» Даже тогда, когда я работал вместе с ней над бухгалтерскими счетами, я не говорил.

Спустя семь дней я снова поехал в Мадрас. В конце осмотра доктор попросил меня что-то сказать, но я не мог произнести ни слова. Он думал, что я намеренно продолжаю молчать. Он сказал мне: «Я твой доктор. Я приказываю тебе говорить».» Я попытался снова что-то сказать, но мой голос звучал очень тихо. Доктор сказал мне: «Ты на три четверти выздоровел. Ты можешь начать снова говорить.» Когда я вернулся в Пондичерри, я сообщил об этом Матери. Несмотря на то, что доктор разрешил мне говорить, Мать сказала: «Мы продолжим maunam ещё в течение двух недель.» Вскоре, я полностью вылечился. Болезнь никогда больше ко мне не возвращалась.

Так Мать помогала мне вылечиться много раз от разных заболеваний, и каждый раз она давала мне новое открытие в сознании тела.

Вначале, всё имущество Ашрама, все его здания и т.д. были оформлены на имя Шри Ауробиндо, но после того, как он оставил своё тело, так как у Матери было французское гражданство и Пондичерри было французской колонией, то все документы были переоформлены на неё. То есть, юридически, всё стало её частной собственностью. Она подписывала все документы, даже самые незначительные. И во время французского правления мы не платили никаких налогов. (Как только все документы были переоформлены на её имя, Мать написала письмо своему сыну, Андрэ, чтобы он дал письменное обязательство, что у него не будет никаких наследственных притязаний на имущество Ашрама. Андрэ прислал письмо Матери, в котором дал необходимые обязательства со своей стороны, а также, со стороны своей жены и двух дочерей, Жанин и Пурны Премы, отказавшись от любых наследственных притязаний на собственность Ашрама.)

Но с присоединением Пондичерри к Индии всё изменилось. Согласно закону Индии, как только человек умирает, значительная часть его имущества должна перейти правительству в качестве государственного налога. В 1954 году г-н К.М. Мунши сказал Матери: «Согласно конституции Индии, Ашрам не может существовать как прежде. Лучше всего организовать траст». Он сказал, что попросит г-на Субраманьяма, который был министром правительства штата Мадрас, помочь организовать траст.

Траст был создан, он состоял из четырёх человек и Матери в качестве президента траста. Она выбрала Нолини, Амриту, Сатьякарму и меня. Я узнал об этом, когда доктор Индра Сен сказал мне: «Ты теперь член совета попечителей!» Я был удивлён и, придя к Матери, спросил её: «Мать, ты меня сделала попечителем? Почему я? Здесь так много других людей», и я перечислил возможных кандидатов. Я ей сказал: «Я работник, я должен работать.»

Она просто сказала: «Я выбрала тебя.» Я ответил: «Хорошо, Мать.» Траст был оформлен в течение двух дней. В первый день она дала каждому из нас цветок «Любовь Божественного»; на второй день она дала цветок «Преданность». Удивительно, что Мунши дал совет Матери по созданию траста в 1954 году, но недавно мы нашли в одной из записных книжек Матери, в которые она всегда всё записывала, план траста с теми же четырьмя именами и Матерью в качестве президента – это было в те времена, когда ещё никто и не думал создавать траст.

Она знала каждого из нас досконально. И до тех пор, пока она оставалась с нами, траст был пустой формальностью, необходимой из-за государственных законов. Мы не могли себе даже представить, что она покинет нас.

Иногда, когда у меня возникали какие-то проблемы, я приходил к ней, но она говорила: «Ты попечитель, ты и решай.» Когда она оставляла выбор за мной, я всегда принимал решения сам. Однажды, стоял вопрос о принятии в Ашрам семьи из семи человек. У них не было никакого имущества. Мать попросила меня решить этот вопрос. Я решил принять их. Прошло много лет. Недавно, совершенно случайно, я узнал, что один из членов этой семьи работает заграницей и старается вернуть деньги, которые мы потратили на их семью.

В нашем совете попечителей было установлено правило, что когда умирает кто-то из попечителей, оставшиеся четверо должны выбрать на его место нового человека. Первый, кто ушел от нас был Амрита, тогда его место занял Кунума. Он был адвокатом, и когда нам нужна была консультация адвоката, Амрита всегда обращался к нему. Они подружились, и, каждый раз, когда нужно было объяснить Матери какие-то юридические вопросы, Кунума приходил вместе с Амритой. Поэтому, когда Амрита умер, Кунума стал главным попечителем, и Мать поставила условие, что мы должны следовать его решениям. Все мы подписали это соглашение. И когда бы у нас не возникали расхождения во мнениях, я всегда с уважением относился к его решениям.

Затем, ушел из жизни Сатьякарма. В течение нескольких месяцев его место оставалось не занятым. Тогда Мать сказала: «Нас должно быть пятеро. Сатьякарма ушёл. Мы никого не выбрали на его место. Я выберу Прадьёта, вы не возражаете?» Конечно, мы все ответили ей: «Мать, выбери любого, кого ты хочешь». Так был выбран Прадьёт, несмотря на то, что в тот момент он всё ещё был в Калькутте.

Затем, ушла сама Мать. Нам было очень трудно самим выбрать нового попечителя. И вопрос оставался открытым в течение целого года. 17 или 18 ноября 1974 года мы выбрали Хариканта, потому что, он управлял «Процветанием» в течение длительного времени и знал всех в Ашраме.

Когда ушёл Нолини, мы узнали, что он хотел, чтобы следующим попечителем был Манодж; конечно же, мы отнеслись с уважением к его желанию. Так всё и продолжается до сих пор.

Вначале, Ашрам не занимался никакой коммерческой деятельностью. Мы полностью зависели от помощи тех, кто разделял идеал Шри Ауробиндо. Затем, наёмные рабочие Ашрама начали требовать повышения зарплаты, говоря, что их зарплата не окупает их насущных нужд. Поэтому, мы решили, вместо того, чтобы повысить зарплату наёмным рабочим, открыть магазин, в котором мы сможем снабжать их всем необходимым по приемлемым ценам. Кроме того, мы сможем получать доход больше одного лака рупий в год от такого магазина.

Матери эта идея понравилась. В 1953 году фирма «Eastern Trading Company» из Бомбея, у которой был филиал в Пондичерри, решила закрыть свой магазин. Мать купила его со всеми товарами, которые были в нём. Затем, она послала телеграмму Даябхаи в Бомбей, чтобы он приехал и стал управляющим в магазине. Это было началом «Honesty Society». Мать стояла за всей организацией этого бизнеса. Она присутствовала на церемонии открытия, дала подробные инструкции, какие должны быть цены, и как нужно выполнять работу; она руководила всей работой.

Позже, были начаты и другие коммерческие проекты, некоторые из них с тех пор закрылись, но Даябхаи продолжал свою работу. Кроме товаров в магазине, Мать дала ему только 15 тысяч рупий, чтобы покрыть расходы по регистрации магазина и другой документации. Медленно, но уверенно он поднял этот бизнес. Он жил на свои собственные деньги и отдавал всю выручку Ашраму. Он не взял себе ни одной копейки из заработанных денег.

Потом, магазин «Honesty Society» разделили на два отдела: оптовой и розничной торговли. Даябхаи работал в отделе оптовой торговли до конца своей жизни. «Honesty Society» верно служило жителям Подичерри. Дважды, когда жителям Пондичерри угрожал голод, правительство просило «Honesty Society» продавать рис людям по сниженным ценам, и Даябхаи полностью справился с поставленной задачей.

Мать хотела использовать и трансформировать всё виды деятельности в повседневной жизни. Она даже хотела, чтобы мы голосовали на выборах в Законодательный Совет Пондичерри и Муниципалитет. Никому это не нравилось, но мы ходили на выборы.

Вначале, наши столярные и слесарные мастерские, а также другие департаменты были созданы для того, чтобы помогать работе Строительной Службы. Позже, они стали отдельными предприятиями. Поэтому, Мать создала отдельный траст, чтобы, в случае необходимости, эти департаменты могли брать денежные займы для своего бизнеса.

29 февраля 1960 года была первая годовщина Супраментального Проявления, и я хотел создать золотую атмосферу в Ашраме. Если бы кто-то мог уловить вибрацию Истины, я был бы счастлив. Я хотел, чтобы у Матери всё было из золота.

На верхнем и нижнем этаже Ашрама всё было золотым: мы покрыли стены её комнаты сатином золотого цвета; она выходила на балкон по золотому сатину; лестница была покрыта золотым ковром; пуговицы на её одеянии были сделаны из золота; ложки, вилки, чашки и тарелки – всё было золотым. Мы заказали специальную посуду из золотого фаянса, там были чаши золотого цвета с символом Матери на них, всё это было изготовлено в Японии и Англии.

Мать спросила меня: «Зачем ты делаешь всё это?» Я ответил ей: «Мать, я хочу создать для тебя золотую атмосферу. Если кто-то из людей почувствует её, я буду счастлив.» Тогда она спросила меня: «А если я позже попрошу тебя продать все эти вещи?» Я ей ответил: «Хорошо, Мать, я их продам.»

Мать раздавала позолоченные символы всем ашрамитам и своим последователям, которые пришли в этот день. Мать поставила условие: «Я буду давать эти медали только тем, кто придёт сюда, они получат их только из моих рук.»

Даже тем, кто должен был придти, но пропустил по какой-то причине Даршан, несмотря на их просьбы, она отказалась дать эти символы. Они хранились в комнате Матери до 29 Февраля. Мать сказала мне: «Дьюман, эти символы будут приманкой для воров.» Я ответил ей: «Хорошо, Мать, я буду спать рядом с ними.» И с тех пор, в течение двадцати пяти лет я спал в коридоре рядом с её комнатой, пользуясь только подстилкой и подушкой. Только совсем недавно, когда у меня появились проблемы со здоровьем, я перестал это делать.

Было непросто подготовить всё к празднику. Я попросил своих друзей сделать подношение и внести всю необходимую сумму для проведения праздника. Даже пища, которую готовили в столовой Ашрама в этот день, была золотого цвета. Это было золотым празднованием Золотого Дня.

Как-то Мать, хотя она была нездорова, пошла на Игровую Площадку. Когда она вернулась оттуда, она попросила меня: «Дьюман, дай мне подушку, я хочу полежать.» Я дал ей подушку, и она пошла отдыхать в свою комнату, где она обычно спала.

И тогда я подумал: «А что, если бы это произошло днём? У Матери не было отдельной комнаты. Днём люди постоянно входили и выходили из её комнаты. Я не знал, что делать. На следующий день я спросил: «Мать, что делать, если ты захочешь полежать днём? Разве у тебя не должно быть для этого отдельной комнаты?» В те дни мы хотели разрушить часть здания, в которой жил Пурани, и сделать там для Матери новую комнату. Мать ответила: «Нет, не нужно ничего делать». Я сказал: «Мать, это не будет лишней тратой для Ашрама. Я достану деньги из других источников.» Она ответила: «Хорошо, тогда построй мне небольшую комнату над этой комнатой.»

Я попросил своего друга Наваджату дать мне один лак рупий, чтобы сделать комнату для Матери. Он выслал деньги Матери. И она подтвердила, что получила деньги. Я сказал: «Мать, мы не будем отдавать эти деньги в фонд Ашрама. Потому что, если позже я возьму у него деньги для постройки комнаты, люди начнут говорить: «Теперь, когда Шри Ауробиндо ушёл, она тратит деньги на свои прихоти». Я не хочу, чтобы кто-то говорил подобные слова. Мы получили эти деньги от Наваджаты для определенной цели. Я буду держать их у себя и сам буду оплачивать все счета, и тогда, я смогу сказать, что эта комната была дана Матери как подношение.»*

* Примечание Шиям Кумари: Я спросила Дьюмана-бхая, разве возможно, чтобы люди говорили подобное про Мать? Он сказал: «Да, я знаю таких людей. В 1926 году они говорили: «Кто такая Мать? Разве мадам Альфасса является Божественной Матерью? Шри Ауробиндо ответил: «Да». Когда Шри Ауробиндо оставил своё тело, сразу же нашлись люди, которые стали опять поднимать ту же тему. Чтобы ответить на подобные вопросы, мы напечатали 2100 книг Шри Ауробиндо «Мать». Каждая копия была пронумерована, и Мать подписала каждую книгу. Они были проданы по 10 рупий. Но недовольство среди людей продолжалось. Поэтому, мы собрали оригиналы писем Шри Ауробиндо, и сделали 100 копий. Публикация этих книг оказала оккультное воздействие, после чего роптание людей прекратилось.»

Предполагалось, что эта комната будет только для Матери, что она станет тем местом, где Мать сможет побыть в уединении. Обычно, везде, где она бы не появлялась, всегда становилось людно. Вначале, она жила одна в своей комнате; но, спустя некоторое время, в 1962 году, когда она удалилась в свою комнату и стала находиться в ней постоянно, все стали ходить к ней. Поэтому, ей нужна была комната, где она могла бы быть совершенно одна. Когда ей подарили белый ковёр, который сейчас находится в Медитационном Зале, она сказала: «Дьюман, сохрани этот ковёр для моей новой комнаты». Но новая комната так никогда и не была построена.

Мать говорила мне: «Дьюман, обещай, что ты не возьмёшься ни за какую новую работу. Если что-то нужно будет сделать, я сама дам тебе работу. Обещай мне! Каждый раз, когда ты берёшься за новую работу, ты погружаешься в неё полностью.» Я сказал: «Да, Мать, я обещаю.» Но, когда я услышал от Анила Бхаттачарьи, что продаётся большой участок земли, который сейчас называется «Глорией», я попросил его купить эту землю и заплатить за неё не торгуясь. Я достал деньги для покупки не из фонда Ашрама. Мать узнала об этом только тогда, когда ей нужно было подписывать документы на владение землёй.

В «Глории» была начата новая глава йоги в материи. Мы не использовали ни химических удобрений, ни инсектицидов, потому что, как только я начал этот проект, первое, о чём спросила меня Мать: «Дьюман, ты ведь не собираешься использовать химические удобрения?» Я ответил ей: «Нет, Мать.»

После того, как Шри Ауробиндо сломал ногу, Др. Манилал назначил ему свежий томатный сок. Мы приготовили его для Шри Ауробиндо, но он отказался его пить. Тогда Мать попросила: «Могу я попробовать сок?» После этого мы организовали доставку свежих помидоров из Бангалора и Нилгирис, и, в течение более двадцати лет, я каждый день приносил ей свежий томатный сок. Однажды, в 1971 году, она сказала: «Дьюман, этот сок сделан из помидоров, привезенных из Бангалора. Они, вероятно, содержат химические удобрения и инсектициды.» Я ответил: «Да, Мать.» Тогда она сказала: «Это вредно для моего здоровья. Больше не давай мне этот сок». Я сказал ей: «Мать, в «Глории» есть помидоры, которые выращиваются без использования химикатов. Я принесу тебе несколько помидоров. Если они тебе понравятся, то мы будем готовить сок из них». Я принёс и показал ей несколько помидоров. Они ей понравились, и она сказала, что будет пить приготовленный из них сок.

Мы всегда стремились давать Матери то, что было полезно для её здоровья. И то, что хорошо для её тела, хорошо для универсального тела, ибо её тело является универсальным. Поэтому, мы и создали такую ферму. Люди со всего мира приезжают, чтобы посмотреть на «Глорию», кроме того, там проводится много семинаров.

Тридцать лет прошло с тех пор, как я стал заниматься «Глорией». Я не занимался ею как обычной сельскохозяйственной работой. Материя должна проявить в себе Дух, и для этого, должна быть спокойная атмосфера, полная любви и гармонии. И между мной и Глорией установилась такая гармония. Я посадил 100 манговых деревьев в Глории, так как хотел, чтобы каждый ашрамит каждый день получал манго. Когда деревья стали приносить плоды, в 1989 году в столовой Ашрама мы делали сок из манго.

В молодости Мать пила много молока, но позже она перестала его пить. Однажды, когда я принёс ей приготовленный для неё напиток, я принёс с собой немного молока, надеясь, что она согласится выпить его. Она спросила меня: «Что это такое?» Я ответил ей: «Молоко.» Тогда она сказала: «Добавь немного молока в мой напиток.» Так, она снова стала пить молоко..

Вначале, она не пила апельсиновый сок. Но мы посадили несколько апельсиновых деревьев в районе озера «Эстейт». Из этих апельсинов мы делали сок для Матери. Когда Мать первый раз попробовала сок, она спросила: «Ты добавил туда сахар?» Я ответил: «Нет, Мать.» Тогда она воскликнула: «Но он такой сладкий!». С тех пор она стала пить апельсиновый сок. Я должен был быть очень внимательным, и не давать ей жирную пищу.

В 1966 году я сказал себе: «Приближается 100 летняя годовщина со дня рождения Шри Ауробиндо. Я должен подготовиться к ней. Весь мир должен принести ему дань уважения». Я хотел, чтобы на этот праздник приехало, по меньшей мере, 20 тысяч людей. Но как накормить такое количество людей? В 1967 году я хотел приобрести недорогой бойлер. По удивительному стечению обстоятельств, в тот момент, когда американцы, высадившиеся на луне, вернулись обратно на землю, бойлер прибыл к воротам столовой Ашрама. С 1968 по 1972 год мы полностью подготовились к празднованию столетия со дня рождения Шри Ауробиндо. Для приготовления специальных блюд в столовой Ашрама мы закупили 600 килограммов орехов из Панрути. Меня спрашивали, что будет, если 20 тысяч человек не приедут на праздник?. Я ответил: «Это не имеет значения, мы будем продолжать раздавать сладости.»

Мать не дала мне никаких указаний; она дала мне внутреннюю силу и уверенность в себе, чтобы я мог продолжать свою работу.

Вначале, Ашрам существовал на деньги, которые люди приносили в качестве подношения. Только те, кто побывал в Ашраме, могли дать какую-то сумму. Ашрам зависел от таких непостоянных подношений. У нас не было никаких постоянных доходов. Ни один из крупных бизнесменов не поддерживал нас. Только один раз Бирла дал 10 тысяч рупий Дилипу Кумару Рою, когда в Калькутте праздновали его золотой юбилей; Дилип отдал эти деньги Матери. Остальные подношения делали простые люди, так происходит и сейчас. Государство оказало нам поддержку, освободив нас от подоходного налога.

Несмотря на то, что Мать сильно нуждалась в деньгах, она никогда не принимала в дар недвижимость, которая принадлежала семье с маленькими детьми. Когда к ней приходили семьи и приносили ей в дар всё, что у них было, она говорила им: «Дети меня не знают. Когда они вырастут и захотят отдать своё имущество мне, тогда я возьму его.» Поэтому, она сохраняла ту долю наследства, которая принадлежала детям, и, когда они становились совершеннолетними, и хотели получить свою долю наследства, Мать возвращала его им. В те дни, дети младше 14 лет не принимались в Ашрам. Мать принимала подношение только тогда, когда ей с радостью приносили дар, но если это было не так, она возвращала его обратно. Однажды, в Ашрам приехала супружеская пара, и женщина отдала Матери свои ювелирные украшения. Позже, они захотели вернуть их себе, и Мать вернула им всё, что они принесли ей в дар.

До января 1972 года, каждый день нам приходилось бороться за существование Ашрама. Десятилетие за десятилетием нам приходилось преодолевать финансовые трудности. Только в течение короткого промежутка времени, когда нам было передано в дар семейное имущество Манораджана Гангули, а затем, Наваджаты, мы не нуждались в деньгах. Но даже тогда, когда обстоятельства складывались неблагоприятно, Мать никогда не говорила людям: «Вы не можете позволить себе это и то», потому что, человеческая природа такова, что если бы она не позволяла им что-то, они сразу начали бы требовать от неё чего-то другого.

Вначале, когда в Ашраме нужны были добровольцы, Мать давала объявление об этом; позже она перестала это делать, так как увидела, что приходят только те садхаки, которые и так заняты и очень много делают. Она никогда не принуждала людей. В конце 1971 года, когда Ашрам был переполнен, Мать перестала принимать новых людей. Но, когда она узнала, что она покинет своё тело, она организовала всё таким образом, что финансовая ситуация в Ашраме стабилизировалась.

Я не могу сказать, что она видела во мне. Однажды, кажется в 1955 году, в присутствии Нолини, Амриты, Удара и Павитры она сказала мне: «Дьюман, я хочу сказать тебе что-то, только ты не начни гордиться этим. Когда я увидела тебя в мае 1927 года, я сразу пошла к Шри Ауробиндо и сказала ему: «Только что я видела несколько человек, один из них пойдёт очень, очень далеко.» Я не знаю, почему она рассказала мне об этом.

Однажды, она спросила меня: «В каком году ты родился?» Я ответил ей: «В 1903 году, Мать.» Тогда она сказала: «Ты пришёл на землю, чтобы служить Божественному.» И это по-прежнему так.

После того, как я присоединился к Ашраму, многие из ашрамитов изучали языки, они читали и писали много книг. Они ходили на берег океана и сидели там часами. Но я не делал ничего, кроме служения. Я был атлетом, и был настолько активным, что мои друзья прозвали меня «оленем». Они удивлялись, как я мог поселиться в Ашраме и вести там тихую жизнь. Но, как только я получил первый Даршан Шри Ауробиндо, глубокий покой низошёл на меня и всё остальное исчезло. У меня был дар целителя, и я лечил людей. Но я перестал это делать, когда мена попросил об этом Шри Ауробиндо. Я не покидал Ашрам, чтобы посетить какие-либо места, я даже не ходил в кинотеатр Ашрама, так как, для этого мне пришлось бы прервать свою работу. Моя жизнь была отдана служению. Всё, что я делал, было служением. Милостью Шри Ауробиндо и Матери ничто не казалось мне невозможным. Я старался взять на себя все заботы об их материальном существовании. Я не позволял людям беспокоить их по поводу этих проблем. Однажды, во время Второй Мировой Войны, Шри Ауробиндо, зная, что вся наша пшеница поступает с севера, спросил меня: «Как у нас дела с пшеницей?» Я ответил ему: «Вам не о чем беспокоиться.» Решая такие вопросы сам, я снимал заботу с их плеч.

Однажды, когда в Ашраме была напряженная финансовая ситуация, у Шри Ауробиндо спросили, что он станет делать, если в Ашрам приедет 500 человек. Он ответил: «Я пошлю их к Дьюману!»

Однажды, в 1971 году, выходя из ванной комнаты, Мать вдруг сказала: «Дьюман, Шри Ауробиндо смотрит на тебя. Он тобой очень доволен.» Постепенно я стал ближе к Матери с помощью служения и преданности.

19 июня 1934 года Мать сказала мне: «Сегодня твой день рождения! Иди и скажи об этом на кухне.» В те времена Тара работала на кухне Матери. Это была среда, день, в который готовятся особенные блюда. Она приготовила одиннадцать различных блюд. С тех пор какое-нибудь особенное блюдо подаётся в столовой Ашрама в мой день рождения.

Однажды, по указанию Матери, меня пригласили на Игровую Площадку, чтобы отпраздновать мой день рождения. Два молодых человека соединили кисти рук и усадили меня сверху, после этого они пронесли меня по всей Игровой Площадке. Мать стояла рядом с картой неразделенной Индии. Пранаб, он стоял рядом с Матерью, громко воскликнул: «С Днём Рождения, Дьюман!» Я поблагодарил его. После этого празднование моего дня рождения стало традиционным и проходило каждый год. Только два человека были удостоены такой чести, праздновать свой день рождения на Игровой Площадке, Пранаб и я. Когда, в 1958 году Мать перестала приходить на Игровую Площадку, мы перестали праздновать там дни рождения.

Обычно, Мать ничего не дарила мне на день рождения. Всё, что она мне давала, она давала внутренне и я получал это внутренне. Она раздавал огромное количество вещей – книг и т.д. людям на их день рождения, но мне она никогда ничего не давала. Когда я спускался для того, чтобы раздать носовые платки, я давал ей первую упаковку с пятьюдесятью носовыми платками для её собственного пользования. После этого она давала платки Чампаклалу, Пранабу, всем – но она никогда не давала ничего мне, даже открытки с посланием к Даршану.

Я стоял рядом с ней во время Даршана и подавал ей открытки, но никогда не получал ничего для себя. Иногда, кто-нибудь мне давал открытку, иногда нет. Она говорила мне: «Тебя ведь не заботят такие вещи.» И я отвечал ей: «Да, Мать, пока ты рядом, мне ничего не нужно.»

В 1962 году в мой день рождения Мать написала мне:

«Дьюману,
чудесному работнику,
необыкновенно преданному своему идеалу,
С Днём рождения!
с любовью и благословениями
для счастливого продолжения.»

В 1972 году она написала:

«Дьюману
С Днём Рождения!
И с долгой, долгой счастливой и необыкновенно полезной жизнью!
С любовью и благословениями…»

19 июня 1973года, мои друзья и спутники Пранаб и Чампаклал пришли к ней и сказали: «Мать, сегодня у Дьюмана день рождения.» Мать сказала: «Дайте мне мою большую фотографию. Я хочу подарить её Дьюману.» Там было только три фотографии. Она выбрала одну из них и сказала: «Принесите мне ручку, я подпишу её». И тогда мы обнаружили, что она уже подписана.

Меня никогда не заботило, есть у меня какие-то вещи или нет; но я всегда любил дарить подарки. Когда Мать отдала мне все свои ювелирные украшения, я сделал так, чтобы у каждого, кто служил ей, была какая-нибудь её вещь, даже в том случае, если у этих людей нечего было заплатить за неё. В то время Кумуд ещё не ухаживала за Матерью, так как, эти обязанности исполняла Вашудха.

Я подумал, что у Кумуд нет ничего от Матери, у меня не осталось больше ювелирных украшений Матери – всё было продано. Но я хотел, чтобы Кумуд получила что-нибудь от Матери. Поэтому, я заказал для неё золотую цепочку с символом Матери и Шри Ауробиндо. 13 июня 1973 года я отдал цепочку Кумуд, веря в то, что Мать через меня делает ей этот подарок. Я обратился с молитвой к Матери, чтобы она дала эту цепочку Кумуд из своих рук. И, её Милостью такая возможность появилась, мы сказали Матери: «Мать, сегодня день рождения Кумуд. Мы хотим подарить ей что-то.» Тогда Кумуд принесла цепочку с кулоном и Мать своими руками одела её на шею Кумуд.

Однажды, Мать положила мою правую руку в свою и сказала: «Дьюман, Лакшми – это твой друг.» Перед этим, как-то раз она дала мне открытку с изображением Ганеша и написала на другой стороне: «Пусть он станет твоим щедрым другом.»

Один за другим мои коллеги уходили из жизни. Вначале ушел Амрита и большая часть его работы перешла ко мне. То же самое случилось, когда ушел Сатьякарма. Затем, спустя два года, заболел Кунума. Так как, он не мог двигаться, часть его работы стала моей. Каждый раз, когда работы становилось больше, я спрашивал своё тело, и оно мне отвечало: «Продолжай работу.» Это было простое тело, но оно верно служило мне. Иногда, я подписывал денежные переводы и другие документы тысячу раз в день. Откуда приходила вся эта энергия? Только от Неё.

Столовая Ашрама работала без перерыва в течение последних 63 лет. Когда появляются какие-то проблемы, я всегда обращаюсь к Ней с молитвой.

У меня нет привязанности к моей работе или к вещам, они полезны, необходимы, поэтому я занимаюсь ими. Но Мать – это Беспредельность. Она всегда движется в Обширных Водах Бытия. До тех пор, пока мы не осознаем её Бесконечность, мы будем предавать её. Даже в своём индивидуальном Воплощении Мать была Универсальной. В своей трансцендентной форме она – Ананта, она – Беспредельна.

Я стремлюсь работать в полной гармонии. Вначале ко мне пришла «Глория»; затем появилось ещё несколько ферм, включая Аннапурну. Но люди из Ауровиля сказали: «Она принадлежит нам.» И я оставил её им, хотя мы потратили на неё несколько сотен тысяч рупий и работали там в течение четырёх лет. Мать заботилась о своих детях из Ауровиля. Однажды, я показывал ей карту места, где земля Ауровиля и земля около озера, принадлежащая Ашраму соединяются вместе. Тогда она сказала мне: «Ты должен будешь давать в Ауровиль 5 тысяч литров молока каждый день.» Я ответил ей: «Да, Мать.» И я работал в Аннапурне, чтобы достичь этого результата в течение нескольких лет, но…

Иногда, мне приходилось решать проблемы дня по мере того, как одна сменяла другую.. Однажды, в течение целого месяца, я не брал денег из офиса Ашрама, так как знал, что у нас почти не осталось денег, но, с помощью её Милости, я смог рассчитаться со всеми расходами, связанными со столовой Ашрама. Постепенно финансовая ситуация в Ашраме улучшилась и Мать сделала нас сильными. В январе 1972 года финансовая ситуация Ашрама стала стабильной.

Когда я приехал сюда, я мечтал, чтобы в Ашраме было не менее десяти тысяч человек. Но, в таком случае, все ашрамиты должны жить ради той цели, для которой был создан Ашрам. Не имеет значения, приходят люди в Ашрам с деньгами или нет. Когда я приехал, у меня не было ничего. Всё, что я мог отдать Матери – это моё сердце, и она приняла его.

Восхитительна Божественная Эволюция. Настанет день, когда Божественный Супраментальный Мир Сознания-Истины, Верховный Закон, Божественная Беспредельность воцарятся на земле – Satyam, Ritam, Brihat.

Шри Ауробиндо и Мать пришли для того, чтобы воплотить всё это на земле. Они показали нам, что это возможно. И это произойдёт.

Если мы будем сотрудничать с истиной в пламенном стремлении, это наступит раньше, это будет легче, но, в любом случае, это произойдёт: миру Сознания-Истины суждено прийти.

* * *

Однажды, Матери показали несколько прекрасных цитат из писем Шри Ауробиндо, в которых он писал о Дьюмане. Они ей настолько понравились, что она позвала не только Дьюмана, но также Амриту, Чампаклала, Павитру, Нолини и Удара, чтобы зачитать им эти удивительные характеристики Мастера.

После чтения слов Шри Ауробиндо, Мать добавила: «Всё это истинно и до сих пор.»


Шри Ауробиндо о Дьюмане

«Ваше стремление к экономии необыкновенно ценно и очень помогает нам, тем более, что такое отношение редко встречается в Ашраме, где так сильно сознательное и подсознательное стремление к противоположной крайности.»

6.3.1932г.

«Сила характера Дьюмана заключается в истине и простоте его цели, верности тому высшему сознанию, которое он видит, и интенсивности воли в стремлении получить Свет и служить Истине.»

10.4.1934г.

«Вы выполнили работу очень хорошо, и, как всегда, проявили себя как хороший и преданный инструмент силы Матери»

18.7.1935г.

«Если бы Дьюман и несколько других садхаков не сделали себя инструментами Матери и не помогли ей преобразовать всю материальную жизнь Ашрама, то Ашрам давно бы погиб под тяжестью плохого управления, пустых трат, само-удовлетворения, беспорядка, хаоса эгоистической воли и неповиновения. Он и эти садхаки должны были преодолеть непопулярность и ненависть, для того, чтобы помочь Матери спасти Ашрам.»

1936г.

«Преданность, верность, внутренняя способность, сила воли – всеми этими качествами вы щедро одарены– полный покой и равнозначность не только во внутреннем сознании, в котором они могут уже существовать, но также и во внешних частях нервной системы – это то, что вы должны обрести в полной мере.»

27.9.1936г.


Выдержки из писем Шри Ауробиндо

«Я не знаю, почему у вас возникает столько проблем по поводу инструкций, – вы выполняете эту работу в течение многих лет и должны прекрасно знать ход работы и как её выполняет Дьюман, по крайней мере, вы должны уже знать, что нужно делать в большинстве случаев. В том случае, если у вас нет подобного опыта деятельности, вы должны делать работу, как можно лучше, и, если инструкции Дьюмана неполные, принимайте свои собственные решения, а, в том случае, если он считает, что вы что-то сделали неверно, скажите ему об этом.

В остальном, ваша оценка его методов работы не совпадает с наблюдениями Матери о нём и его работе. Она считает, что он один из наиболее способных организаторов в Ашраме, и один из самых энергичных работников, которые не тратят свои силы впустую, и не делают ничего до тех пор, пока Мать не скажет ему, что нужно сделать, тот, кто понимает и полностью следует её видению и воплощает его не только с огромной преданностью, но также с успехом и способностью сделать эту работу. Ей известно много случаев, когда он организовал всё настолько совершенно и продуманно, что необходимая работа была сведена к минимуму, в то время, как её эффективность была максимальной. Нужно заметить, что экономия сил не является его основным соображением в работе; у него есть и другие не менее важные принципы и даже более того.

Что касается принципа, согласно которому каждый человек должен делать работу в соответствии со своей природой, то этот принцип применим только тогда, когда люди независимы и работают для самих себя; в том случае, если много людей должны работать вместе, этот принцип не всегда применим – в этом случае, регулярность выполнения работы и дисциплина стоят на первом месте.»

«Я не понимаю вашего замечания по поводу Матери. Вся работа столовой Ашрама, зернохранилища, строительного департамента и других отделов была не просто организована Матерью, согласно определённому плану, но и проработана в каждой детали. Только после того, как она убедилась, что работа полностью налажена, она удалилась и позволила всему работать согласно её замыслу, но, в то же время, она продолжала следить за всем этим.

Поэтому, люди работают здесь, подчиняясь организованной деятельности Матери. Когда это было не так, и Мать позволяла садхакам действовать согласно их собственной воле и природе, давая им знать свою волю, но не настаивая на детальном выполнении, весь Ашрам был местом анархии, путаницы, траты, беспорядочного самоудовлетворения, конфликтов и споров, самоутверждения, неповиновения, и, в том случае, если бы это продолжалось, Ашрам давным-давно перестал бы существовать.

Для того, чтобы не допустить этого, Мать выбрала Дьюмана и нескольких других садхаков, на которых она могла положиться, и организовала все департаменты Ашрама, следя за каждой деталью и помогая управляющим освоить и наладить верные методы и дисциплину. То, что старые привычки всё ещё существуют, происходит из-за недисциплинированности многих рабочих и их отказа избавиться от своей прежней природы. Даже сейчас, если бы Мать не держала всё под контролем, Ашрам перестал бы существовать.»

«Вы ошибаетесь, полагая, что Дьюман скрывает что-то от Матери или поступает, так как он хочет, не говоря ей об этом. Она знает обо всём и не находится в состоянии неведения. То, о чём вы пишете в своём втором письме, не является чем-то новым для неё. Приходят сотни протестов и жалоб на Дьюмана (как и на других глав департаментов), против его методов, его детальных действий и организации, его строгой экономии, жесткой дисциплины и многих других вещей. Мать видела всё, и там, где что-то нужно было изменить, она сделала это, но она постоянно поддерживает Дьюмана, потому что, то, на что жалуются люди, экономия, дисциплина, отказ подчиниться их требованиям, прихотям и желаниям, это то на чём настаивает сама Мать, и без этого, он не смог бы сделать работу так, как хочет того Мать. Если бы он был безответственным, потакал прихотям других, не был бы строгим, он мог бы стать популярным, но он не мог бы быть рабочим инструментом Матери. Если у Дьюмана есть недостатки, это забота Матери; если в его работе слишком много суровости, то она сама изменит это. Но она не уступила жалобам и требованиям, источником которых было желание и эго; её уступка вернула бы прежнюю ситуацию и Ашрам не смог бы существовать.»

Шри Ауробиндо
7.1.1937г.


Рубрика “Воспоминания о Шри Ауробиндо и Матери”

 

Читать Дальше:

Мать (Мирра Альфасса)
Воспоминания о Шри Ауробиндо и Матери

Принять Участие:

Ауро-Книга